Венгерские сказки

Было ли, не было, точно не знаю, а только все ж таки где-нибудь было, жил на свете король, и была у того короля красавица дочка. Женихов к ней сваталось - и не пересчитать! Со всего света съезжались королевичи статные, князья-герцоги знатные, гордые да разодетые. Но вот беда, ни один королевской дочке по сердцу не пришелся, всем отказывала она наотрез: ни за что замуж не пойду, говорила, не оставлю дорогого моего государя-батюшку, покуда жива. Сладко было королю слушать такое, сладко, да не радостно. Крепко любил он свою единственную дочку, и не отпускала его горькая дума: "Вот умру, останется она, как былинка, одна-одинешенька, а все эти князья-королевичи, обозлясь, нападут да и отберут у сироты королевство". Много раз подступался король к дочери с уговорами: "Одумайся, доченька любезная, что-то будет с тобой, когда я помру!"

Быль ли это, или небылица, а жила на свете одна старуха. Она была старее самой старой заброшенной дороги, старее садовника, который рассадил деревья по земле.
Но хоть и старость пришла, а старуха эта никогда не думала о том, что может однажды наступить и ее черед – что к ней постучится смерть. День и ночь не разгибала она спины, по хозяйству хлопотала, убирала, стирала, шила, мыла. Такая она была неуемная, на работу горячая и неугомонная.
Но однажды смерть вывела на дверях мелком и старухино имя и постучалась к старухе, чтобы забрать ее с собой. А старухе невмоготу было расставаться с хозяйством, и стала она смерть просить-умолять, чтобы еще сколько-нибудь не трогала, дала бы ей хоть немного, если уж не с десяток лет, то хотя бы годик пожить.
Смерть никак не соглашалась. А потом все-таки расщедрилась:
– Ладно уж, дам тебе три часа.
– Почему ж так мало? – взмолилась старуха.– Ты меня хоть нынче не трогай, завтра забери с собой.

Было оно или не было, за семьюдесятью семью государствами, по сю сторону моря дальнего жил однажды бедный дровосек. Бедный был, как церковная мышь, даже еще беднее. С рассвета до заката в лесу деревья валил, а на обед да на ужин ничего, кроме ломтя черствого хлеба, заработать не мог.
Вот сидит он однажды под деревом, хлеб жует, вдруг видит, откуда ни возьмись, стоит перед ним седой старик.
– Дай,– говорит,– и мне хлебушка.
– Как не дать,– улыбнулся дровосек,– вижу я, что твоя милость и меня беднее.
Разломил он хлеб пополам и одну половину дал старику.
– Так знай же, бедный человек,– сказал тут старик,– добрых я награждаю, а злых наказываю. Ты со мной последним куском поделился, за твое добро и я тебе добром отплачу.
«Какого уж добра ждать мне от этого древнего старца!» – подумал дровосек, но вслух ничего не сказал.
А старик вынул из сумы скатерть и говорит дровосеку:

Было у одного ткача две жены, и от каждой жены – по дочери. Одну издочерей звали Счастливка, а другую – Несчастливка. Ткач любил большестаршую жену и ее дочь Счастливку. Эта старшая жена и ее дочь ничего неделали по хозяйству, только сидели да ели. Несчастливка же и ее мать су-чили пряжу, убирали дом, а к концу дня получали немного рису да попрекисо всех сторон.
И вот ткач умер. Старшая жена припрятала все его сбережения и сталажить со своей дочерью отдельно. Она то и дело таскала с рынка либо рыбьюголову, либо огромную тыкву, стряпала лакомые блюда и потчевала имидочь.
А Несчастливка с матерью день и ночь пряли пряжу, ткали полотенца, ато и простую холстину. За эту тяжелую работу им перепадал иногда грош,иногда полтора, так что жили они впроголодь.
Однажды их пряжу попортили мыши. Мать Несчастливки распутала нитки,сложила их в корзину и выставила на солнце, а сама захватила белье, мылои отправилась на берег стирать. Несчастливка осталась дома сторожитьпряжу.

Жил на свете бедный человек, и было у него три сына. Ничего не нажил бедный человек, кроме быка одного; помер – только быка и оставил сыновьям в наследство. Да лучше б вовсе не оставил ничего, потому как сыновья извелись, головы себе ломая, как им быть, как быка на три части делить. Младший сын, Ишток – его все Глупым Иштоком звали за глупость,– предложил братьям быка забить, а мясо продать и разделить деньги поровну. Но разве же старшие братья будут согласны, если дурак что предложит! Да только и сами они ничего придумать не могут, а кормить быка не хотят, каждый на другого кивает: поди ты ему корма задай – бык-то не только мой, но и твой. Совсем отощала бедная животина, одни ребра торчат.

По ту сторону стеклянных гор, за шелковым – лугом, стоял нехоженый, невиданный густой лес. В нехоженом, невиданном густом лесу, в самой его чащобе, жила старая медведица. У старой медведицы было два сына. Когда медвежата подросли, решили они пойти по белу свету счастья искать.
Поначалу пошли они к матери и, как положено, распрощались с ней. Обняла старая медведица сыновей и наказала им никогда не расставаться друг с другом.
Обещали медвежата исполнить приказ матери и тронулись в путь-дорогу. Сначала пошли они по опушке леса, а оттуда – в поле. Шли они, шли. И день шли, и другой шли. Наконец все припасы у них кончились. А по дороге достать было нечего.
Понурые брели рядышком медвежата.
– Э, братик, до чего же мне есть хочется! – пожаловался младший.
– А мне и того пуще! – сокрушенно покачал головой старший.

То ли было, то ль не было, а где и было, неведомо, по-за семьюдесятью семью странами-государствами жил бедняк с тремя сыновьями, а уж бедны они были, как церковная мышь, черствой корке и той радовались, только редко им радоваться доводилось.
Однажды утром проснулись они, отец спрашивает старшего сына:
– Расскажи-ка, сынок, что ты видел во сне?
– Снилось мне, родимый батюшка, будто сижу я у накрытого стола, стол от яств всяких ломится, а я емда ем, сколько пузо вмещает, и еще побольше...
– Выходит, ты сыт, сынок,– говорит отец,– а коли так, то и хлеб тебе нынче без надобности. К тому же нет его в доме.
Повернулся отец к среднему сыну, спрашивает:
– А тебе что приснилось?
– Мне, родимый батюшка, вот что приснилось: будто бы купил я себе на ярмарке сапоги со шпорами да тут же и надел их, каблуками щелкнул, шпоры зазвенели, да так, что в семидесяти семи странах слышно было.

Жил однажды король с тремя сыновьями. Король этот всю свою жизнь только и делал, что охотился, ни о чем другом знать не желал. И сыновей с малых лет к охоте приучал, всегда и всюду с собой брал; королевичи каждый уголок в его угодьях охотничьих знали, все снежники, все урочища облазили. Только в одно заповедное место отец ни за что их пускать не хотел. Называлось оно Черное урочище, далеко в горах пряталось. Молодым королевичам любопытно – что за Черное урочище, какое оно? Да только напрасно сыновья просили отца, уговаривали – запретил он им в том угодье охотиться.
Но время шло, летело, помер старый король. Сыновья схоронили его честь по чести, потом стали совет держать, что дальше-то делать. И решили, не мешкая, на Черное урочище податься: не терпелось им поглядеть, что это за невидаль такая, отчего покойный отец строго-настрого запрещал им всегда в тех краях охотиться.

Было где-то или не было, а все ж таки было, говорят, за морем-океаном, за семьюдесятью семью царствами-государствами и еще на кривой вершок подальше, если отсюда глядеть, жила на свете бедная женщина с лежебокой сыном. Днем и ночью трудилась бедная женщина, пряла да ткала, руки-ноги ее покоя не знали, а бездельник сын валялся где попало целыми днями, пыль пересыпал из ладони в ладонь.
Шибко убивалась бедная женщина, кажется, лучше б помереть с горя-печали. Да только что же станется с ее дитятком единственным, ежели она богу душу отдаст? Он же совсем беспомощный, ленивец эдакий, ему и лакомство любимое прямо в рот подай – сам-то и руку не протянет.
Но в какой-то день Янош вдруг голову приподнял и спрашивает мать:
– А скажи-ка, родимая, отчего это стучат у соседей, да громко так?
– Соседи, сынок, дом новый ставят, оттого и стучат-приколачивают. Янош так и подскочил, говорит матери:
– Пойду-ка я к ним, родимая, может, чем-нибудь да помогу.

Жил однажды бедный человек, и было у него сыновей что дырочек в сите, даже на одного больше. Днем и ночью горевал бедняга: что ему делать с детьми, очень уж много их, не перечесть. Никак не мог он придумать столько ремесел, чтобы каждому что-нибудь другое досталось. Дело в том, что старший сын на мясника выучился, но такого про свое ремесло нарассказал, что из братьев никто уже в мясники не пошел; и каждый следующий отбивал у остальных охоту к своему ремеслу; вот и вышло, что каждому что-нибудь другое требовалось.
А младшему и вовсе никакого ремесла не осталось, все до негоразобрали.
Отец говорит ему:
– Сапожником будешь, сынок, сапожник всегда работу найдет.
– Не буду! – отвечает Янош (младшего Яношем звали),– хватит в семье одного сапожника.
– Но кем же тогда ты будешь?
– Королем буду или жив не буду! – отвечает Янош.
Редко доводилось его бедному отцу смеяться, но уж тут он всласть посмеялся.

Жили в лесу медведь да волк. Год выдался никудышный, засушливый, голодно им пришлось. Давно уж стали они, каждый в одиночку, подумывать: вот было б славно к людям наведаться, вокруг их чуланов да конюшен покружить.
Повстречались однажды волк с медведем. Медведь говорит:
– С добрым утром, кум волк! Волк ему отвечает:
– Недоброе для меня это утро, кум медведь, и от твоих пожеланий оно добрым не станет, но – будь здоров, будь здоров!
– Ох, какой ты нынче унылый! Или беда приключилась?
– И не спрашивай, – отвечает волк. – Беда, говоришь, приключилась? Еще как приключилась и по сею пору не кончилась.
– Видно, голоден ты?– спрашивает медведь. – Вон как у тебя живот подвело, талия прямо комариная. Вздохнул волк:
– Голоден-то я голоден, да если б только это!
Тут медведь оглядел волка внимательней. И говорит ему:
– Эк у тебя шуба-то разодрана! Видно, с родичем каким подрался?
Волк только лапой махнул.

Жил однажды бедняк, и был у него сынок маленький. Очень они были бедные. Бедняк едва-едва зарабатывал семье на пропитание.
Когда мальчик подрос и набрался ума, сказал отцу:
Хочется мне, батюшка, по свету работу себе поискать.
– Ох, сынок, – ответил отец, – молод ты еще.
– Ничего, батюшка, сколько смогу, столько и наработаю.
– Что ж, сынок, ступай, коли так, – говорит отец. – Только жалею я тебя, уж больно ты молодИспекла мать пышку в очаге, прямо на жару подовом, положила пышку в котомку, сыночку на дорогу.
Распрощался сын с отцом-матерью, поклонился за то, что растили его, уму-разуму наставляли. И отправился в путь-дорогу. Шел он и шел, покуда не проголодался.

Быль это или небылица, а однажды жила на свете старуха, и была у нее дочь, по прозванию Катица Тердсели. Девушка выросла такая умная и находчивая, что любая задача была ей нипочем.
Случилось так, что заболела мать Катицы Тердсели. Заболела и сказала своей дочери:
– Эх, доченька! Видно, смерть моя приходит. А ведь я так за всю жизнь досыта и не ела. Хоть один разок гусятинки бы мне отведать! Поди-ка ты, доченька, во дворец, попроси у короля кусочек гусятины. Королю убыль невелика, а мне – утешение: гуси-то у короля самые жирные.
– Как я туда пойду? – спросила Катица Тердсели.– Король жадный, злой. Разве он даст кусочек гусятины?
– А ты попробуй, доченька, сходи,– настаивала мать.– Вдруг он расщедрится?
Делать нечего, пошла Катица Тердсели во дворец. Пришла, прямо к королю попросилась.
Подвели ее к трону; предстала она перед королем и рассказала, зачем пришла:

В бедной лачуге на опушке леса жили муж с женой. Были у них три дочери, похожие одна на Другую как две капли воды. Муж ходил в лес по грибы, за дикими яблоками или грушами и приносил все это домой. А жена работала на чужих людей - пряла им шерсть. Так они и жили, с трудом добывая себе на хлеб. Но мать, видно, надорвалась от непосильного труда, разболелась и умерла. Девочки осиротели. Пришлось им выполнять всю работу, которую делала мать, а отец по-прежнему ходил в лес за грибами и дикими плодами. Однажды, возвращаясь домой с полной котомкой за спиной, он присел отдохнуть у пересохшего лесного колодца и вздохнул:
- Ох!
Вдруг из колодца высунулась чья-то огромная голова с лохматыми бровями, огромными усищами, широкой пастью и зубами, как тесла.
- Что тебе нужно от меня, человече? Зачем ты меня зовешь? - спросил высунувшийся из колодца великан.
- Я тебя не звал, просто устал от ходьбы, присел немножко отдохнуть и сказал ох , - ответил бедняк.